КОНТИНЕНТ АТЛАНТИС
— 5 —
«Сегодня важный день.
Сегодня он попытается убить „персону номер один“. Открыть счёт. Вычеркнуть самую верхнюю — единственную мужскую фамилию из своего списка.
Как мы уже знаем, Антон наконец-то добрался до „Роулинг-Солнечной“ и скрывается неподалеку от заброшенного поместья. В то время как два его соперника и заклятых врага — Уго и Савелий — до сих пор преодолевают многочисленные КПП и заслоны миграционной службы на границе Ленинградской области, отставая от него, таким образом, на целых двести километров.
Что ж, шансы у Антона Хряща довольно высоки: по утрам в окрестностях Лебедевки образуется густой туман, и поэтому на территории, прилегающей к коттеджному поселку, в эти часы крайне слабая видимость. Главное — не „засветиться“ на радарах секьюрити: периметр поселка патрулируют бойцы спецназа „Горизонт“ и электронные „скаты“ — без этих ласковых короткошерстных убийц в наши дни не обходится ни один серьезно охраняемый объект…»
Олег отвернулся от телевизора и в который раз посмотрел вниз, сквозь пыльное темно-синее стекло панорамного окна. Отсюда, с четвертого этажа международного терминала, открывался совершенно фантастический вид — на многоцветный и безбрежный океан пассажиров, которым было заполнено всё видимое пространство предыдущего уровня.
— Бармен, пожалуйста, ещё кофе…
Аэропорт Домодедово. Гигантский воздушно-транспортный «бухарский базар» столицы. Он тонул в собственной оглушительной смеси звуков: грохоте транспортных лент, шуме эскалаторов, а главное — в океане сотен и тысяч голосов, которые почти безнадежно пытался перекричать робот автоматической службы оповещений.
«Вниманию встречающих. Прибытие рейса 209-А „Кёльн-Москва“ авиакомпании „Люфтганза“ задерживается на 3 часа в связи с забастовкой авиадиспетчеров в пункте вылета…»
«Вниманию встречающих. Прибытие рейса 4407-ОС „Рим-Прага-Москва“ авиакомпании „Алиталия“ задерживается на 6 часов в связи с забастовкой транспортных профсоюзов в пункте вылета…»
«Вниманию встречающих. Рейс 187 „Париж-Москва“ авиакомпании „Эйр Франс“ отменен на неопределенный срок в связи с массовыми беспорядками в пункте вылета…»
Равнодушный баритон, монотонно повторяющий безрадостные объявления о задержках рейсов, здесь в баре, под самым куполом аэропорта, звучал не так громко, как в зале ожидания: его заглушали звуки рекламной психомузыки и пронзительно-назойливый голос весело галдящего телевизионного комментатора.
— Антон Хрящ — участник номер три нашего шоу! Судя по всему, он является наиболее реальным претендентом на выход в финал. Напоминаем, что по правилам реалити-шоу «Путь психопата», только трое из десяти его участников получат право сразиться за главный приз Комиссии, которым, как вы все знаете, является Жизнь…"
Олег хмуро покосился на экран телевизора и потянулся за новой — уже третьей сегодня — чашкой «эспрессо».
— Что-то много сегодня задержек…
— Как обычно, — пожал плечами пожилой бармен. — С европейскими рейсами по-другому не бывает. Если прилетит в тот же день, что и в билете — считай, повезло. Глобализм победивших — они этого хотели…
— А британские — как? — поинтересовался Олег. — Часто бастуют?
— Нет, те — реже. Остров это всё-таки не совсем Европа, там и порядка больше, и уважения. За последний месяц раза два бастовали, от силы — три… Чего-нибудь из спиртного желаете?
Очевидно, разговорчивость бармена объяснялась малолюдностью заведения, которая, в свою очередь, была следствием необычайно высоких цен «пятизвёздочного» меню. Однако Олег предпочел находиться здесь, а не в общем зале ожидания: комфорт последних часов на Родине важнее каких-то двух сотен ассигнациями…
— Хорошо, сделайте «мохито», — кивнул он, — только не кладите слишком много льда. И пожалуйста, приглушите звук телевизора… Кстати, что это за шоу такое?
— Вы — про «Психопатов»? — хмыкнул бармен, снижая громкость «панели». — Да ничего особенного. Очередное обострение в министерстве пропаганды… Надеюсь, вы — не из Комитета?
Довольный своей шуткой, он захихикал.
— Смысл у шоу известный. Выпускают из спецлечебницы нескольких бедолаг, вшивают им спутниковые «маяки», микрокамеры, надевают ошейники превент-системы, после чего заставляют искать и убивать конкретных людей. Невесть какая забава, но многим нравится…
— Постойте. Как, то есть — конкретных людей?
— Да так, самых настоящих. Из Списка.
— Гм… Вы имеете в виду государственный реестр неблагонадежных?
— Ну да, «врагов государства». Выбирают не просто бунтаря-наркомана или диссидента беспаспортного, а кого поинтересней: лидера оппозиции, преступного «авторитета» или журналиста, на крайний случай… Говорят, даже кого-нибудь из своих «списать» могут. За длинный язык, за связи с монархистами, да мало ли ещё за что.
— Понятно, — протянул Олег. — Никогда бы не поверил, что доживу до такого… Ну, и как вам шоу? Увлекает?
— Да нет, вы не подумайте, — смутился бармен, — я сам всего лишь третий раз смотрю. Да и интересны мне не сами убийства, а как всё это выглядит в глазах маньяка. В охотники-то подбирают из самых что ни на есть настоящих серийных психов. Кто четверых до этого убил, кто — семерых… Не люди — вурдалаки…
— Догадываюсь.
— На той неделе… Был там один, пока соперники не прикончили. Звали его Владик. Прозвище — «Ровный». Так он в женщину переодевался. Убивал среди бела дня, прямо в толпе народа, на улице. Идёт, ни на кого не смотрит, в руках сумки… А во рту — лезвие, острое как бритва. Возле жертвы наклонится, будто сказать что-то хочет, а сам — чирк по сонной артерии и дальше шагает, как ни в чем не бывало. И так ловко у него всё выходит, что даже камера ничего не фиксирует… А вот и ваш «мохито».
— Спасибо. Знаете… Может быть, лучше посмотрим что-нибудь другое? «Суперкастл», например, или «Теорию побегов»?
— Конечно, — бармен невозмутимо переключил канал. — Летите на «Росаэротранс»?
— Нет, на «бритишах»… Пожалуй, я всё-таки съем завтрак. Если верить расписанию, посадку объявят не раньше, чем через полчаса…
* * *
«Уважаемые пассажиры! Командир корабля и экипаж от имени авиакомпании „Бритиш Эйрвейз“ рады приветствовать вас на борту нашего самолета…»
К немалому удивлению Олега, «Эйрбас-515» оказался заполнен едва ли на треть. Пассажиры, главным образом, британские поданные — несколько смуглых мужчин в тюрбанах и женщин в сари, а также транзитные путешественники — граждане Китая, Вьетнама и Филиппин — вполне комфортно разместились на первых нескольких рядах этого небольшого аэробуса.
Пройдя через абсолютно пустой отсек «бизнес-класса», Олег проследовал в эконом-салон к своему месту. Однако увидев, что второе сиденье в его ряду занято пожилым джентльменом в строгом костюме, он предпочел место по другую сторону от прохода.
— Летите на Остров? — услышал Олег, расположившись в кресле. — Я прошу прощения…
Несмотря на свой экзотический облик: золотое пенсне на худощавом загорелом лице, тщательно уложенные седые волосы и высокую бамбуковую трость в руках, джентльмен говорил по-русски не только безукоризненно, но и с типично российскими интонациями.
— Молодой человек, простите, вам не кажется, что здесь пахнет рыбой?
Олег хотел было ответить, но в этот момент турбины самолета загудели, и «эйрбас», слегка дернувшись, медленно покатился в сторону взлетной полосы.
«Уважаемые пассажиры! Просим Вас пристегнуть ремни безопасности и привести спинки кресел в вертикальное положение…» — монотонный голос проводницы в динамике напоминал типичный вокал современного «бангл-рэпа» — отрешенный и бесстрастный, которому для полного соответствия жанру не хватает только звуков «рассерженного вуду» в паузах…
Олег посмотрел в иллюминатор. Мимо проплывали застывшие у посадочных «рукавов» стальные «птицы», фюзеляжи которых украшали известные всему миру логотипы: «Иран Эйр», «Мексикана», «Глобал Хэликорп», «Эйр Канада»…
Шум двигателей заметно стих — самолет сделал поворот и замер на взлетной полосе, ожидая, очевидно, команды диспетчера.
— Рыбой? Лично я ничего такого не ощущаю, — улыбнулся Олег пожилому господину, отворачиваясь от окна. — Больше похоже на освежитель «Вар Коста»…
Господин нахмурился и очень внимательно посмотрел на Олега.
— Похоже, вы давно не были в Европе, молодой человек. Освежители воздуха, равно как и любая аэросинтетика, уже лет пять как запрещены. Здесь же отчетливо воняет рыбьей чешуей. Неужели вы не чувствуете?
Вместо ответа Олег пожал плечами.
В этот момент «эйрбас» неожиданно громко взревел всеми своими двигателями. Самолет ожил, рванулся вперед и, стремительно набирая скорость, помчался по бетонным плитам. За окном замелькали и вскоре слились воедино одинокие сигнальные столбы и белые линии разметки. Рывок — и вот он уже оторвался от земли, оставляя внизу уменьшающиеся аэродромные строения, дороги, дома, ленту реки…
Олег откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Напитки начали разносить практически сразу после взлета, не дожидаясь набора высоты.
— Орандж, эппл, томат? — улыбающаяся юная стюардесса говорила с легким азиатским акцентом. — Может быть, тоник, ассам, кола?
— Пожалуй, эппл-джус, — кивнул Олег, — безо льда. Спасибо.
В отличие от него, сидящий по другую сторону прохода пожилой джентльмен категорически отказался от предложенного выбора. Как только девушка удалилась, он извлек из своего портфеля запечатанный пакет с надписью «дьюти-фри», в котором оказалась небольшая плоская бутылка с черной пробкой.
— Не желаете присоединиться? — махнул он пакетом. — Настоящая «Маотай» — рисовая водка. Одному как-то несподручно.
— Думаю, самую малость мне не повредит, — улыбнулся Олег. — Но только ради компании.
— О чем речь! Лететь-то почти четыре часа…
Человек в пенсне ловко вскрыл пакет и поднес бутылку этикеткой к лицу.
— Гуанчжоу. Разлив прошлого года. Высшее наслаждение… Вас как зовут?
— Олег.
— Очень приятно. А меня — Борис Евгеньич. Можно просто Борис.
Он разлил водку по двум низким стаканчикам, предназначенным для сока, один из которых протянул Олегу.
— Похоже, мы с вами — единственные русские на этом рейсе… Ну что ж. Выпьем за знакомство — и, как говорится, счастливого нам пути. Будьте здоровы!
— Вообще-то, по профессии я — журналист-политолог, — заговорил Борис Евгеньич, покончив со своей порцией. — Но поскольку в наши лихие времена такое словосочетание уже само по себе звучит как приговор, пару лет назад я сменил специализацию и теперь занимаюсь проблемами демографии и народонаселения. Собираю информацию по вопросу, изучаю, анализирую и даже немного преподаю, как бы удивительно это не звучало…
— А что, разве сегодня существуют какие-то проблемы с народонаселением? — пожал плечами Олег. — Мне всегда казалось, что с людским ресурсом — во всяком случае, у нас в стране — полный порядок.
Он не особо стремился поддерживать этот разговор, как впрочем и любые другие разговоры, однако ситуация была безвыходной: полет предстоял долгий, а спать или смотреть телевизор ему не хотелось.
— К тому же, по данным Роскомстата можно сделать вывод…
— Да плюньте вы на Роскомстат, — засмеялся Борис Евгеньич. — Так же как и на Министерство Пропаганды, иначе во мне опять проснется журналист-политолог. «Полный порядок» — тоже скажете… У них сейчас чего ни коснись — везде «полный порядок»! Вот ответьте мне, Олег, а вам известно, какова на сегодня численность населения России?
— Точно не знаю, но думаю миллионов сто — сто двадцать, не меньше. Конечно, я допускаю, что нам врут про постоянный прирост, но предполагать снижение, тем не менее, тоже не могу: в одной Москве — вы посмотрите, что творится…
— В том-то и дело, что — в Москве, — невесело усмехнулся Борис Евгеньич. — Что же касается официальной статистики по регионам, то я ей не верю. Да и как ей верить, если ООН уже который год поднимает вопрос о присвоении ряду областей статуса «зоны гуманитарной катастрофы», в то время как «Единство» рапортует о «стабильном росте народного благосостояния». При этом даже в столице — перебои с продовольствием… Чего ждать от них завтра?
— Ну, а по-вашему — прищурился Олег, — сколько сейчас в России живет людей?
— Да уж, ничего не скажешь, хороший вопрос. Особенно, когда недоступны данные федеральной миграционной службы… Тем не менее, опираясь на собственные расчеты, я берусь утверждать, что общая численность российского населения сегодня не превышает восьмидесяти пяти миллионов человек. Без учета китайской диаспоры, разумеется…
— Впрочем, — продолжал Борис Евгеньич, игнорируя протестующее выражение лица Олега, — я не специализируюсь на проблемах России. И если население желает вымирать, то значит — так тому и быть, я им не нянька. Мои же исследования касаются, главным образом, мировых общечеловеческих проблем. Парадокс, но информация по демографическим показателям, например, Европы, Америки или даже Африки в наши дни гораздо более доступна, чем аналогичная информация по России…
— Что ж, мировых так мировых, — не стал возражать Олег. — Однако и в этом случае я не вижу каких-то оснований для беспокойства…
— На вашем месте, молодой человек, я бы не стал спешить с выводами. Дело в том, что текущая ситуация с народонаселением на планете прямо противоположна тому, что мы наблюдаем в России, но от этого она не становится менее значимой, скорее наоборот…
— Вы хотите сказать…
— Да, я хочу сказать, что вопреки прогнозам, общий прирост населения Земли не только не замедлил своих темпов, но и напротив — многократно превысил все существующие нормативы. Количество жителей планеты увеличивается столь стремительно, что уже через пару лет демографический кризис станет проблемой номер один в мире. А что такое демографический кризис в условиях мировой глобализации? Прежде всего, это кризис продовольствия. И как следствие — резко возросшая опасность социальных катаклизмов и мировых войн.
— Я вижу, вы всё-таки не смогли удержаться в стороне от политологии, — с улыбкой заметил Олег. — А что, если я — внештатный сотрудник Службы безопасности?
— Да хоть кадровый комитетчик, — отмахнулся ученый. — Здесь, на борту этого лайнера, мы уже в свободной стране…
— Шучу…
— Вы посмотрите, что происходит. Европа давно уже ничего не сеет и не жнет, равно, кстати, как и Россия вместе с остальным Новым Содружеством. Сказываются не только уродливая экономическая политика, но также мировой кризис производства и кризис технологий. Азия — те да, работают, но население самой Азии настолько огромно, что говорить об экспорте пищевых продуктов, по меньшей мере, глупо. Африка задыхается в войнах. Ближний Восток — не имеет должных климатических условий…
— Ну, а Америка?
— О чем вы говорите? Какая Америка? Соединенные Штаты, Канада, а вслед за ними и Австралия безнадежно больны смертельной и неизлечимой болезнью…
— И какой же? Неужели — социализмом?
— Если бы! Всё гораздо хуже. Впрочем, симптомы те же, что и в Европе: упорное стремление властей заставить своих граждан жить на пособие, жесточайшая дискриминация остатков коренного населения, планомерное удушение собственной многовековой культуры. И хотя в деле самоубийства белой цивилизации они пока ещё заметно отстают от Европы, осталось им недолго. Что же касается Латинской Америки, то там — другая беда…
— А не слишком ли много пессимизма, Вадим Евгеньич? — перебил Олег. — Когда варвары ломали ворота Древнего Рима, всем тоже казалось, что наступил конец света, а ничего — обошлось.
— Потому и обошлось. В ту далекую пору в запасе у человечества были миллионы гектаров незаселенных территорий, идеальная экология и тысячелетние запасы природных ресурсов. Да и численность населения Римской империи на момент правления императора Константина составляла, смешно сказать — около шестидесяти миллионов человек. А это в четыре раза меньше населения сегодняшней Британии! Не будем также забывать, что на заре истории миром правили великие цезари — полководцы и политики, а не воры и дегенераты из Партии Единства, выжившие из ума сенаторы или насквозь прогнившие корпорации…
— Вы — опасный человек, господин учёный, — засмеялся Олег. — Ох, чую, не зря вы летите на «остров плутократов»… О’кей. Допустим, всё действительно так плохо. Но я полагаю, существует и некий план спасения?
— К сожалению, сейчас у каждого свой план спасения, — вздохнул Борис Евгеньич. — И хотя среди сильных мира сего так называемое «радикальное решение» пока ещё не очень популярно, боюсь, что рано или поздно нам придется пережить как минимум одну попытку его реализации.
— Насколько я понимаю, вы говорите о ядерной войне? Или о чем-то более глобальном?
— Увы, ядерный апокалипсис — сегодня не единственное «лекарство» от всех болезней. Технологии уничтожения, как я их называю, значительно обгоняют технологии созидания, хотя при этом современный человек по своей способности предвидеть последствия недалеко ушел от тех самых варваров, о которых вы тут упоминали… Ещё по стаканчику рисовой?
— Спасибо, но мне, пожалуй, хватит.
— Как хотите.
Борис Евгеньич налил себе немного водки и не спеша выпил.
— Кто-то говорит о новой колонизации Африки. Кто-то предлагает ограничивать рождаемость с помощью ген-активных компонентов. Террористы, как всегда, намерены взорвать весь мир. Секты проповедуют коллективное самоубийство. Свихнувшиеся миллиардеры субсидируют поиск абсолютного вируса… И вы считате, у нас с вами есть шансы?
— Разумеется, есть, — снова засмеялся Олег. — Ведь вы только что сказали, что России перенаселение не грозит. Это пусть плутократы и прочие неоглобалисты страдают от собственной тупости, а наша страна всегда имела свой путь развития. Хотя пока всё это развитием, конечно, не назовешь…
— Почему же? По-моему, очень даже назовешь… Судите сами: Европа практически полностью отказалась от нашего газа, Китай — от нашего электричества. Нефть как энергоноситель почти ничего не стоит, так как водородный синтез в разы дешевле. Уран — на исходе: нужны новые шахты, а на их разработку нет ни времени, ни денег. Экспорт металлов и руды с каждым годом снижается из-за мирового экономического кризиса и всеобщего падения промышленного производства…
— Кризис когда-нибудь закончится…
— И на фоне всего этого наблюдаем повсеместную ползущую интервенцию из Поднебесной. Обратите внимание, куда бы ни пришли китайцы — там сразу же появляются рабочие места, строится жилье и ремонтируются дороги. И заметьте, Партия Единства ни в чем им не препятствует, скорее, наоборот — поощряет… Ну, чем вам не развитие? Развитие классической, но, увы, совсем не медицинской раковой опухоли…
— Послушайте, Борис Евгеньич…
— И я не говорю, что это плохо! С помощью азиатов наша страна запросто может пережить свое второе рождение. Только это будет уже не Россия…
— Уважаемые пассажиры! Наш самолет находится на высоте семь тысяч пятьсот метров. Температура за бортом — минус сорок шесть градусов. Через несколько минут вам будут предложены легкий завтрак, а также коктейли…
Как и всегда в подобных ситуациях, слова проводницы вызвали легкое оживление среди пассажиров. Некоторые принялись переговариваться и откидывать столики. Олег с улыбкой развел руками, призывая прервать надоевшую ему дискуссию, на что Вадим Евгеньич неохотно кивнул и, насупившись, отвернулся к окну.
Беседу они больше не возобновляли. Сразу после завтрака по телевизору началась трансляция стереоджонта «Робинзоны космоса», и, воспользовавшись случаем, Олег решил посвятить оставшиеся два с половиной часа глубокому релаксу и бескомпромиссному побегу от реальности. И только в самом конце полета, когда «эйрбас» вынырнул из облаков, и далеко внизу, сквозь толстое стекло иллюминаторов, открылся и стал виден как на ладони уходящий от горизонта до горизонта безбрежный мегаполис, Борис Евгеньич не выдержал и, обращаясь к Олегу, восторженно произнес:
— Великий Лондон! Сколько бы раз я ни возвращался сюда, ещё не было случая, чтобы я остался равнодушен к этой фантастической и грандиозной панораме. Мудрые римляне были абсолютно правы, заложив город именно здесь — ведь это действительно центр мира!
Через минуту самолет начал снижение.
* * *
Лондон. Шестой пассажирский терминал аэропорта Хитроу.
Олегу ещё ни разу не доводилось бывать в Британии, поэтому сейчас, двигаясь вместе с другими пассажирами на стремительном эскалаторе внутри стеклянного «рукава», он с любопытством разглядывал диковинную архитектуру терминала, а также всё, что встречалось на пути в зону прибытия.
Гигантские металлические конструкции удерживали куполообразные своды залов, чьи хрустальные полупрозрачные стены буквально ослепляли своим великолепием, причудливо преломляя свет многих и многих тысяч изотопных ламп, а бесчисленные коридоры — извивающиеся и отделанные готической мозаикой — напоминали внутренности исполинского динозавра.
Миллионы изображений: портреты Фарух-Муллы, Сида Вишеса, Виктории и Альберта; трехмерные постеры банка «Барклайз» и «Хабиб-банка»; реклама «Мадху Джаянти», «Амарджит Махик», «Архад Электроникс»… Бесчисленные полотнища флагов: традиционный сине-красный «Юнион Джек», полосатые вымпелы с драконом Уэльса, зелено-голубые знамена Евросоюза…
«Внимание!» — откуда-то сверху прозвучал бесстрастный женский голос. — «Вы входите в зону иммиграционного контроля. Пожалуйста, приготовьте к проверке ваши паспорта и „карты беженца“. Отключите всю имеющуюся при себе электронику. Лица, страдающие инфекционными заболеваниями, займите крайнюю левую полосу, помеченную красным цветом…»
— Вот вам и «свободная Европа», — Олег с улыбкой обернулся к стоящему позади него Борису Евгеньичу. — У меня такое чувство, словно мы попали в распределитель для нелегалов.
— Всё будет хорошо, — рассеяно ответил тот, думая о чем-то своем. — Не беспокойтесь…
В этот момент лента эскалатора в очередной раз совершила поворот, и путешественники очутились в совершенно немыслимом по своим размерам павильоне. Высотой не более двадцати метров, но уходящий вдаль насколько хватало глаз — казалось, его создатели покрыли стальной крышей целый футбольный стадион.
«Внимание! Вы находитесь в зоне иммиграционного контроля», — не умолкал громкоговоритель. — «Пожалуйста, придерживайтесь ограничительной разметки. Лица, прибывшие без действующей визы Соединенного Королевства, следуйте в сектор для перемещенных лиц, ворота 10 — 14…»
Всё огромное пространство павильона было заполнено людьми.
Ежесекундно сходящие с многочисленных эскалаторов пассажиры немедленно становились в очереди к контрольно-пропускным пунктам, расположенным где-то с другой стороны этого необъятного помещения.
Между очередями, а также вдоль стен и на полу повсюду сидели, стояли и лежали люди азиатской и африканской наружности, которые явно никуда не стремились, да и вообще — не двигались с места. Поодиночке и семьями, многие с детьми, с ворохом коробок и вещей — они выглядели словно стоящие лагерем кочевники, неохиппи или цыгане. Олег с удивлением отметил, что большинство этих людей не были чем-то расстроены или удручены, а имели вполне довольный и радостный вид. Многие из них громко переговаривались, смеялись, а некоторые даже пели.
— Беженцы из стран Северо-Африканской унии, — пояснил Борис Евгеньевич, шагающий вслед за Олегом. — У них вообще нет никаких документов. Неделю живут здесь, а потом их увозят в Банстед.
— А что там? — не оборачиваясь, спросил Олег, с трудом продираясь сквозь толпу.
— Крупнейший в Европе фильтрационный лагерь. Называется «Весёлый Хью»… Сейчас нам лучше двигаться по возможности вправо — туда, где знак биометрического контроля. Видите? Обычно там не такая длинная очередь…
— Ваш паспорт, пожалуйста! — скомандовал чернокожий пограничник, когда через сорок минут ожидания Олег замер напротив зеленой стойки иммиграционного контроля. — Положите правую ладонь на сканнер. Так. Теперь — левую… С какой целью вы прибыли в Соединенное Королевство?
— Я прилетел по частному контракту, сэр. У меня виза — «визитор спешиэл», и там указан его номер…
— Я вижу, что «спешиэл» — перебил его офицер. — Назовите учреждение, пригласившее вас.
— Клиника Редберна, сэр. Город Кембридж.
— Секунду…
Пограничник некоторое время смотрел на экран монитора, очевидно, делая запрос в некое справочное, после чего поднял глаза на Олега.
— Господин Вершинин, вы прибыли из России. При попытке обратиться к властям нашей страны с просьбой о гуманитарном или политическом убежище, ваша виза будет аннулирована, а вы — немедленно депортированы. Вам это понятно?
— Да, сэр. Вполне.
— Хорошо, — кивнул офицер, возвращая Олегу паспорт. — Добро пожаловать в Великобританию!
Зал прибытия находился сразу же за стеклянными дверями выхода из зоны контроля.
Оказавшись вместе с другими пассажирами посреди узкого коридора, образованного плотными рядами встречающих, Олег не спеша направился к выходу, внимательно глядя на таблички с фамилиями в руках у стоящих в толпе людей. Попутно он отметил, что Борис Евгеньич, который завершил процедуру досмотра раньше него, уже находится в обществе двух мужчин средних лет в одинаковых светлых костюмах и о чем-то оживленно с ними переговаривается.
Пройдя ещё несколько шагов, Олег заметил в руках одного из ожидающих ярко-красный прямоугольник с белой надписью: «Институт Редберна» и почти одновременно с этим услышал звонкий женский голос:
— Мистер Вершинин! Олег Алексеевич! Пожалуйста, подходите сюда!